portnov · August 25, 2024 14:48
diff --git a/gistfile1.txt b/gistfile1.txt
 Дверь отворилась. В комнату вошел высокий, худой, сутулый офицер. Было в нем
 что-то такое - трудно было сказать, что именно, - от чего он производил
 впечатление штатского, переодетого в мундир.

 В руках у него были очки, которыми он быстро вертел, стоя в шаге от меня.

 - Вы ко мне?

 - Я к господину Прандтлю из Отдела Шифрования, - ответил я, слегка
  приподнимаясь с места.

 - Значит, ко мне. Я капитан Прандтль. Пожалуйста не вставайте. Вы насчет
  шифров, да?

 Эта фонема прозвучала как сделанный в меня выстрел.

 - Да, господин капитан.

 - Пожалуйста, без званий. Чаю?

 - Охотно.

 Он подошел к маленькой черной дверце и из руки, которая через нее высунулась,
 принял поднос с двумя уже наполненными стаканами. Он поставил его на стол и
 надел очки. Тут же лицо его словно бы подобралось, худое, вызывающее, все в нем
 встало на исходные позиции и застыло.

 - Что же такое, по-вашему, шифр? - спросил он. - Пожалуйста, расскажите мне,
  что вы об этом знаете.

 Он словно бы бил металлическим голосом во что-то твердое.

 - Это система условных знаков, которую можно при помощи ключа перевести на
  обычный язык.

 - Да? А запах? Например, запах розы является шифром или нет?

 - Нет, поскольку он не является символом чего-то, а лишь самим собой, запахом.
  Если бы он означал что-то другое, тогда он мог бы, будучи символом, стать
  знаком шифра.

 Я отвечал по возможности оживленно, пытаясь продемонстрировать умение ясно
 мыслить. Толстый офицер наклонился в мою сторону, его мундир вспучился на
 жирном брюхе, собрался складками, грозя оборвать пуговицы. Я не обращал на него
 внимания, глядя на Прандтля, который снял очки, чтобы повертеть их в руках,
 отчего лицо его расслабилось.

 - А как вы думаете: роза пахнет так просто или с определенной целью?

 - Ну, она пытается привлекать запахом пчел, которые ее опыляют...

 Он кивнул.

 - Хорошо. Перейдем к обобщениям. Глаз преобразует луч света в нервный код,
  который мозг расшифровывает и воспринимает как свет. Ну, а сам луч? Он ведь
  ниоткуда. Его послала лампа или звезда. Информация об этом заключена в его
  структуре. Ее можно расшифровать...

 - Какой же это шифр? - прервал я его. - Ни лампа, ни звезда не пытаются ничего
  скрыть, в то время как шифр скрывает свое содержание от непосвященных.

 - Да?

 - Но это же очевидно! Дело-то ведь в намерениях посылающего сообщение.

 Я замолчал и придвинул к себе чай.

 В стакане плавала муха. Секунду назад ее там точно не было. В таком случае, ее,
 наверное, подбросил толстый офицер? Я взглянул на него. Он ковырял в носу. Я
 выловил муху ложечкой и бросил на блюдце. Она упала на него со стуком. Я
 потрогал ее пальцем. Она была из дутого металла.

 - В намерениях? - проговорил Прандтль, снова надевая очки.

 Толстый - глядя на моего наставника, я старался не терять и его из виду -
 шарил, пыхтя, по карманам, лицо его при этом делалось все более бессмысленным,
 шея у подбородка раздувалась, как воздушный шар. Вид его прямо-таки вызывал
 отвращение.

 - Вот световой луч, - продолжал Прандтль. - Его послала какая-то звезда. Какая?
  Гигант или карлик? Горячая или холодная? Какова ее история? Что ждет ее в
  будущем? Можно ли узнать об этом по ее лучу?

 - Можно, располагая соответствующими знаниями.

 - И чем тогда будут эти знания?

 - Чем они будут?..

 - Ключом. Разве не так?

 - Ну...

 Я медлил с ответом.

 - Световой луч не является шифром.

 - Нет?

 - Нет, потому что никто не скрывал в нем эти сведения. Впрочем, если следовать
  вашей точке зрения, то можно прийти к выводу, что все является шифром.

 - Правильно, мой дорогой. Все является шифром или маскировкой чего-то. В том
  числе и вы.

 - Это шутка?

 - Нет. Это правда.

 - Я являюсь шифром?

 - Да. Либо маскировкой. Точнее, связь здесь такая: каждый шифр является маской,
  камуфляжем, но не каждая маска является шифром.

 - В отношении шифра я мог бы в конце концов согласиться, - произнес я,
  осторожно подбирая слова. - Вы имеете в виду, вероятно, наследственность, эти
  маленькие наши собственные изобретения, которые мы носим в каждой частичке
  своего тела, чтобы оттиснуть их в потомках... но маскировка? Что я имею с ней
  общего?

 - Вы?.. Прошу прощения, - ответил Прандтль, - но меня это дело не касается. Не
  я буду решать ваше дело. Ко мне это не имеет никакого отношения.

 Он подошел к дверце в стене. Из руки, которая в ней появилась - должно быть,
 она была женской, поскольку я заметил покрытые красным лаком ногти, - он взял
 бумажку и протянул ее мне.

 "Угроза флангового удара - точка, - читал я, - направить подкрепления в сектор
 VII-19431 - точка - за квартирмейстера седьмой оперативной группы Ганцмирст плк
 дипл - конец".

 Я поднял голову, откладывая в сторону обрывок телетайпной ленты, и слегка
 подался вперед.

 В стакане плавала вторая муха.

 Жирный офицер, должно быть, бросил ее туда, пока я был занят чтением. Я
 посмотрел на него. Он зевал. Это выглядело так, словно он умирал с разинутым
 ртом.

 - Ну, что это такое? - спросил Прандтль.

 Его голос донесся до меня словно издалека. Я заставил себя встряхнуться.

 - Какая-то расшифрованная депеша.

 - Нет. Это шифр, который требует расшифровки.

 - Но ведь это какое-то секретное донесение.

 - Нет. - Он снова отрицательно покачал головой. - Маскировка шифров под видом
  невинных сообщений, вроде каких-то там частных писем или стишков - это все
  относится к прошлому. Сегодня каждая сторона стремиться создать у другой
  видимость того, что посылаемое не является шифровкой. Вы понимаете?

 - До некоторой степени...

 - А теперь я покажу вам тот же самый текст, пропущенный через ДЕШ - так мы
  называем нашу машину.

 Он снова приблизился к дверце, выхватил из белых пальцев ленту и вернулся с ней
 к столу.

 "Баремосозитура инпекланцибаллистическая ментсосится чтобы канцепудроливать
 амбредафигиантурелию неоткодивратипосмейную", - прочитал я и посмотрел на него,
 не скрывая изумления.

 - Это вы называете расшифровкой?

 Он снисходительно усмехнулся.

 - Это второй этап, - объяснил он. - Шифр был сконструирован так, чтобы его
  первичное декодирование давало в результате нагромождение бессмыслиц. Это
  должно было бы подтвердить, что первичное содержание исходной депеши не было
  шифром, что оно лежит на поверхности и является тем, что вы до этого прочли.

 - А на самом же деле... - поддержал я его.

 Он кивнул.

 - Сейчас вы увидите. Я принесу текст, еще раз пропущенный через машину.

 Бумажная лента выскользнула из ладони в квадратной дверце. В глубине
 промелькнуло что-то красное. Прандтль заслонил собой отверстие. Я взял ленту,
 которую он мне подал. Она была теплой, не знаю только, почему: от прикосновения
 человека или машины.

 "Абрутивно канцелировать дервишей, получающих барбимуховые сенкобубины от
 свящеративного турманска показанной вникаемости".

 Таков был этот текст. Я помотал головой.

 - И что вы намерены делать с этим дальше?

 - На этой стадии заканчивается работа машины и начинается человеческая. Крууух!
  - крикнул он.

 - Нууу?

 Вырванный из оцепенения жирный офицер застонал. Мутными, словно затянутыми
 пеленой глазами он посмотрел на Прандтля, тот бросил ему в лицо:

 - Канцелировать!

 - Нее, - проблеял толстый фальцетом.

 - Дервишей!

 - Бууу! Деее!

 - Получающих!

 - О... от... - стонал толстяк.

 Слюни текли у него изо рта.

 - Барбимуховые!

 - Ве... ве... м-м... мууу... иску... искусственные м... м! М! Хи! Хи-хи!

 Толстяк зашелся неудержимым смехом, который перешел в посинение его лица,
 тонувшее в наползающем на него жире. Он рыдал, хватая ртом воздух, слезы текли
 у него из глаз и исчезали в складках обвислых щек.

 - Довольно! Крууух! - рявкнул капитан. Затем обратился ко мне: - Осечка. Ложная
  ассоциация. Впрочем, почти весь текст вы уже слышали.

 - Текст? Какой текст?

 - "Не будет ответа". Это все. Крууух!

 Он повысил голос. Жирный офицер содрогался всей своей затянутой в мундир тушей,
 вцепившись в стол толстыми, похожими на колбаски пальцами. После окрика
 Прандтля он притих, с минуту еще повизгивал, потом стал гладить обеими руками
 лицо, словно хотел таким образом унять себя.

 - "Не будет ответа"? - тихо повторил я.

 Мне казалось, что недавно я уже слышал от кого-то эти слова, но не мог
 вспомнить, от кого именно.

 - Довольно скудная информация.

 Я поднял глаза на капитана. Его губы, все это время остававшиеся искривленными,
 словно он ощущал во рту какую-то легкую горечь, чуть усмехнулись.

 - Если бы я показал вам текст более богатый по содержанию, мы оба могли бы
  потом об этом пожалеть. Впрочем, и даже в этом случае...

 - Что даже в этом случае? - резко спросил я, словно эти невзначай брошенные
  слова затронули какую-то неимоверно важную для меня вещь. Прандтль пожал
  плечами.

 - В общем-то, ничего. Но я показал вам фрагмент современного шифра, не слишком
  сложного, однако находящегося в употреблении. Впрочем, он имеет многослойную
  маскировку.

 Он говорил быстро, словно бы пытаясь отвлечь мое внимание от недосказанного
 намека. Я хотел вернуться к нему, открыл уже рот, но вместо этого высказал:

 - Вы говорили, что все является шифром. Это была метафора?

 - Нет.

 - Следовательно, каждый текст...

 - Да.

 - А литературный?

 - Ну конечно. Прошу вас, подойдите сюда.

 Мы приблизились к маленькой дверце. Он открыл ее, и вместо следующей комнаты,
 которая, как я предполагал, там находилась, я увидел занимавший весь проем
 темный щит с небольшой клавиатурой. В середине него виднелось нечто вроде
 никелированной щели с высовывавшимися из нее, словно змеиный язычок, концом
 бумажной ленты.

 - Процитируйте, пожалуйста, фрагмент какого-нибудь литературного произведения,
  - обратился ко мне Прандтль.

 - Может быть... Шекспир?

 - Что угодно.

 - Так вы утверждаете, что его драмы - это набор зашифрованных депеш?

 - Все зависит от того, что мы понимаем под депешей. Но, может, нам лучше все же
  проделать этот опыт? Я слушаю.

 Я опустил голову. Долго я не мог ничего вспомнить, кроме снова и снова
 приходящего на ум возгласа Отелло: "О, обожаемый задок!", но эта цитата
 показалась мне слишком короткой и не соответствующей требованиям.

 - Есть! - вдруг сказал я и поднял голову. - "Мой слух еще и сотни слов твоих не
  уловил, а я узнала голос: ведь ты Ромео? Правда?"

 - Хорошо.

 Капитан быстро нажимал на клавиши, выстукивая изреченную цитату. Из похожей на
 отверстие почтового ящика щели поползла, извиваясь в воздухе, бумажная полоса.
 Прандтль осторожно подхватил ее и подал мне. Я держал в руках кончик ленты и
 терпеливо ждал. Она медленно, сантиметр за сантиметром, выползала из щели.
 Слегка натягивая ее, я чувствовал внутреннее подрагивание механизма, который ее
 перемещал.

 Легкая дрожь, ощущавшаяся через полоску бумаги, внезапно прекратилась.

 Лента продолжала выползать, но уже чистая. Я поднес отпечатанный текст к
 глазам.

 "Подлец мать его подлец руки и ноги ему переломать со сладостью неземной
 мэтьюзнячий выродок мэтьюз мэт".

 - И что это значит? - спросил я, не скрывая удивления. Капитан покивал головой.

 - Я полагаю, что Шекспир, когда писал эту сцену, испытывал неприязненные
  чувства к лицу по имени Мэтьюз и зашифровал их в тексте драмы.

 - Ну, знаете, никогда в это не поверю! Иными словами, он умышленно совал в этот
  чудесный лирический диалог площадную брань по адресу какого-то Мэтьюза?

 - А кто говорит, что умышленно? Шифр - это шифр вне зависимости от намерений,
  которыми руководствовался автор.

 - Разрешите? - спросил я. Затем приблизился к клавиатуре и сам застучал на ней
  уже расшифрованный текст.

 Лента ползла, скручивалась в спираль. Я заметил странную улыбку на лице
 Прандтля, который, однако, ничего не сказал.

 "Ес ли бы ты мне да ла эх рай ес ли бы ты мне эх рай да ла бы да ла рай эх ес
 ли бы", - увидел я аккуратно сгруппированные по слогам буквы.

 - Ну так? - спросил я. - Что же это такое?

 - Следующий слой. А чего же вы ожидали? А? Мы просто докопались до еще более
  глубокого уровня психики средневекового англичанина, и ничего более.

 - Этого не может быть! - воскликнул я. - Значит, этот чудесный стих - всего
  лишь футляр, прячущий внутри каких-то свиней: дай - и рай? И если вы заложите
  в свою машину величайшие литературные произведения, непревзойденные творения
  человеческого гения, бессмертные поэмы, саги - из этого тоже получится бред?

 - Конечно. Ибо все это бред, дорогой мой, - холодно ответил капитан. -
  Диверсионный бред. Искусство, литература - разве вы не знаете, для чего они
  предназначаются? Для отвлечения внимания.

 - От чего?

 - Вы не знаете?

 - Нет.

 - Очень плохо. Вы должны знать, ибо, в таком случае, что вы здесь делаете?

 Я молчал. С напряженным лицом, кожа на котором натянулась, словно полотно,
 обтягивающее острые камни, он тихо сказал:

 - Даже разгаданный шифр все равно остается шифром. Под взором специалиста он
  сбрасывает с себя покров за покровом. Он неисчерпаем, не имеет ни пределов,
  ни дна. Можно углубляться в слои все менее доступные, все более глубокие, и
  этот процесс бесконечен.

 - Как же так? А... "не будет ответа"? - Я напомнил ему его предыдущую
  расшифровку. - Ведь вы представили мне эту фразу, как окончательный вариант.

 - Нет. Это тоже лишь этап. В рамках определенной процедуры - существенный, но
  только этап. Подумайте, и вы придете к этому же сами.

 - Не понимаю.

 - В свое время поймете, но и это будет лишь следующим шагом.